Chapter 31

Завет положил я с глазами моими, чтобы не помышлять мне о девице.

Какая же участь [мне] от Бога свыше? И какое наследие от Вседержителя с небес?

Не для нечестивого ли гибель, и не для делающего ли зло напасть?

Не видел ли Он путей моих, и не считал ли всех моих шагов?

Если я ходил в суете, и если нога моя спешила на лукавство, --

пусть взвесят меня на весах правды, и Бог узнает мою непорочность.

Если стопы мои уклонялись от пути и сердце мое следовало за глазами моими, и если что-либо [нечистое] пристало к рукам моим,

то пусть я сею, а другой ест, и пусть отрасли мои искоренены будут.

Если сердце мое прельщалось женщиною и я строил ковы у дверей моего ближнего, --

пусть моя жена мелет на другого, и пусть другие издеваются над нею,

потому что это--преступление, это--беззаконие, подлежащее суду;

это--огонь, поядающий до истребления, который искоренил бы все добро мое.

Если я пренебрегал правами слуги и служанки моей, когда они имели спор со мною,

то что стал бы я делать, когда бы Бог восстал? И когда бы Он взглянул на меня, что мог бы я отвечать Ему?

Не Он ли, Который создал меня во чреве, создал и его и равно образовал нас в утробе?

Отказывал ли я нуждающимся в их просьбе и томил ли глаза вдовы?

Один ли я съедал кусок мой, и не ел ли от него и сирота?

Ибо с детства он рос со мною, как с отцом, и от чрева матери моей я руководил [вдову].

Если я видел кого погибавшим без одежды и бедного без покрова, --

не благословляли ли меня чресла его, и не был ли он согрет шерстью овец моих?

Если я поднимал руку мою на сироту, когда видел помощь себе у ворот,

то пусть плечо мое отпадет от спины, и рука моя пусть отломится от локтя,

ибо страшно для меня наказание от Бога: пред величием Его не устоял бы я.

Полагал ли я в золоте опору мою и говорил ли сокровищу: ты--надежда моя?

Радовался ли я, что богатство мое было велико, и что рука моя приобрела много?

Смотря на солнце, как оно сияет, и на луну, как она величественно шествует,

прельстился ли я в тайне сердца моего, и целовали ли уста мои руку мою?

Это также было бы преступление, подлежащее суду, потому что я отрекся бы [тогда] от Бога Всевышнего.

Радовался ли я погибели врага моего и торжествовал ли, когда несчастье постигало его?

Не позволял я устам моим грешить проклятием души его.

Не говорили ли люди шатра моего: о, если бы мы от мяс его не насытились?

Странник не ночевал на улице; двери мои я отворял прохожему.

Если бы я скрывал проступки мои, как человек, утаивая в груди моей пороки мои,

то я боялся бы большого общества, и презрение одноплеменников страшило бы меня, и я молчал бы и не выходил бы за двери.

О, если бы кто выслушал меня! Вот мое желание, чтобы Вседержитель отвечал мне, и чтобы защитник мой составил запись.

Я носил бы ее на плечах моих и возлагал бы ее, как венец;

объявил бы ему число шагов моих, сблизился бы с ним, как с князем.

Если вопияла на меня земля моя и жаловались на меня борозды ее;

если я ел плоды ее без платы и отягощал жизнь земледельцев,

то пусть вместо пшеницы вырастает волчец и вместо ячменя куколь. Слова Иова кончились.